Тщ. Ну держи, бака усаги. И только попробуй вякнуть, что тебе не понравилось! -_-
Название: первое, что пришло в голову. Так что не обессудьте. "Утро подождет".
Автор: Канда Юу (так же известный как Юууу~ или баКанда)
Фендом: DGM (не местный, канонный).
Дисклейм: да простит меня Хошино-сама, аминь.
Пейринг: Лаванда же.
Жанр: Ангст, PWP, POV, слеш.
Предупреждения: ООС. А еще Лави жестоко отымеют х).
А, да, отдельный варнинг! Текст не проверял, мозг выключен, возможны ошибки.
Рейтинг: NC-17. Надеюсь.
Посвящение: написанно по заказу Глупого Кролика, так что ему все тапки. ==
Описание: см. графу "Предкпреждения".
Размещение: мне плевать, но спросите Лави.
Ну-с, приступим *плотоядно облизнулся*
Прижимаюсь лбом к стене. Даже лёд и безликость этой комнаты не спасают. Глухие удары кулака об камень отдаются пульсом в висках, толчки расходятся волной боли по телу.
Мгновение – и я ощущаю пульс уже совсем в другой части тела. Низ живота предательски ноет. Черт подери, когда я успел стать таким слабым? Кулак сжимается сильнее и колотит по неровным камням, раздирая кожу в кровь. Пусть, какая разница – все равно в считанные часы от этих ссадин не останется и следа…
Трясясь в беззвучной истерике, сползаю по стене. Разворачиваясь затылком, вжимаюсь в безразличный лед камня и зажимаю уши. С правой руки за шиворот капает что-то липкое, противное – плевать. Главное не слышать этого…
Но чуткий разум не дает отдышаться. Мое тело – мой смертельный враг, даже сквозь колотящийся в ушах пульс белого шума, сквозь пласты кровоточащих ладоней я все равно слышу. Откуда-то из-за стены доносится мягкий шелест пера по бумаге, осторожные шорохи переворачивающихся страниц… До сознания, сжавшегося в комочек в дальнем уголке головы, доносится томный усталый полустон-полувздох, - черт, я отдал бы все, лишь бы хоть раз собственноручно сорвать один такой с твоих губ!
Шорохи, шелесты. Темнота что-то перепугано шепчет мне на ухо, уговаривая успокоиться. Отмахиваюсь, лишь прижимаюсь к стене сильнее, напряженно вслушиваясь в приглушенные звуки из соседней комнаты. Вздох переходит в довольное мычание, слышится хруст разминаемых суставов – стена не скроет ничего от воображения, даже сидя спиной к тебе, я вижу сквозь щелку в занавесе прикрытых век, как мой рыжий кот сладко потягивается, развалившись на кровати. Руки устремляются к стене, твои теплые руки всего в каких-то нескольких каменных сантиметрах от моей макушки… Небрежно застегнутая на несколько пуговиц рубашка задралась, открыв моему взору – или воображению? – тонкую полоску нежной кожи, игриво мерцающей в свете живого огня.
В отчаянии шумно выдыхаю. Стук. Стук. Еще один глухой удар – стена гостеприимно встречает мой затылок, услужливо спасая его от мучительных мыслей. В соседней комнате что-то… Кто-то? Закопошился озабоченно, вставая с кровати. Скрип двери. Черт! Только не это!
- Юу! Ты там как, в порядке? – обеспокоенная мордашка просовывается в дверной проем. Озирается в темноте в поисках хозяина комнаты, просовывается дальше, вносит в помещение свечу… На сонном, по-детски насупившемся лице отражается ужас, рыжик молнией подлетает ко мне, хватает за руку, нервно гладит макушку:
- Юууу… Как же… Кто тебя так? – отмахиваюсь, рывком вскакиваю, сбросив с себя его руку. Тяжелые, натужные вдохи и выдохи, звериный оскал – пусть так, лучше напугать тебя, прогнать отсюда. Еще немного, и я не выдержу.
- Пошел к черту, безмозглый кролик! Не лезь не в свое дело!
Ну зачем ты? Откуда ты выдрал эту грустную физиономию? Да еще и эти наигранные струйки по щекам… Разве лицемерие входит в обязанности книжника? Стоп… Нет… Куда ты идешь? Не надо!
Виноватая улыбка так чудовищно мило оттеняет твои тонкие губки, что я уже не могу подавить желание. Ты снова проводишь рукой по моим волосам, и терпение с пронзительным хрустальным звоном лопается: твое тонкое запястье сжато моей цепкой ладонью. Заглушив поднимающийся из глубины звериный рык, швыряю тебя на кровать. Теплая грусть на мучительно красивом лице сменяется испугом, ты настороженно отползаешь дальше… Нет, милый, поздно отнекиваться. Я предупреждал, как мог.
- Юу, ты что? Не надо, пожалуйста, мне страшно, - твой голос дрожит, а изумрудный глаз расширен, как у испуганного ребенка, но не останавливает, лишь заводит сильнее. Бесцеремонно срываю с тебя небрежно накинутую на плечи рубашку, окровавленная рука уже прогуливается по белоснежным джинсам, оставляя грязно-бордовые разводы на ткани. Наконец, рука находит пояс и застежку, быстро избавившись от преград, пробирается в святая святых. Ты изумленно пищишь и пытаешься вырваться – но не тут-то было, хищник уже заполучил добычу, теперь ты неизбежно станешь его десертом. Наконец, с твоими жалкими попытками сбросить меня покончено – мои грубые ласки находят отклик, в отвращении всхлипывая и стыдясь своего желания, ты издаешь первый робкий стон. Томно закусив нежную кожу губ, болезненно жмуришься – мой палец резким движением проникает в тебя, настойчиво движется… Твое детское, наивное личико будет во мне неизведанную доселе страсть, и я, удивляясь собственному порыву, нежно тянусь к твоим губам, робко касаясь их. Еще, еще… Палец движется настойчивей, чаще, к нему добавляется второй.
Что… Мне кажется? Горячие, выжженные губы отвечают на мой поцелуй, углубляя его. Не помня себя от дурманящего желания, рычу, по-собственнически зарываясь ладонями в копну густых огненных волос. Ты протяжно стонешь, я не успеваю толком осознать свой жест – и моя рука уже сжимает твое достоинство, грубыми резкими движениями поглаживая его. Рывок – удивленно охнув, рыжая голова утыкается носом в подушку, я мертвой хваткой вцепляюсь в тонкие, изящные плечи, оставляя глубокие вмятины на нежной коже. Ты, болезненно поежившись, сжимаешься в маленький испуганный комочек, мне мучительно стыдно за свою жестокость, но остановиться уже не выходит. Твое тело разгорячено выгибается под моими прикосновениями, мой язык прокладывает влажную дорожку на твоей шее, сорвав с тонких губок очередной желанный стон. Твой сладковатый запах одурманивает, выжигает изнутри – не выдерживаю, сжимая в руках твои напряженные бедра, рывком вхожу.
Простынь смята и разодрана, твои зубы вцепились в подушку, оставив влажный след, ты трясешься в беззвучной истерике. Очень хочется заехать себе по морде за то, что делаю тебе больно – но руки думают совершенно другое, вцепляясь ногтями во влажную розоватую кожу еще сильнее. Продолжая ласкать языком основание шеи, зарывшись носом в копну ароматных медово-рыжих волос, начинаю двигаться. Осторожно, понемногу, ненавязчиво – мои движения начинают учащаться, ты постепенно поддаешься, расслабляя тугое отверстие. Пыхтение и стоны разносятся эхом по полупустой комнате, голоса и тела смешиваются, уже не разберешь, где хищник, а где его жертва… Моя ладонь все так же настойчпво водит по твоему стянутому напряжением достоинству, ты нетерпеливо подаешься ко мне, томно выдыхая…
Толчки становятся чаще, жестче. Свободная рука скользит по спине, оставляя отметины – теперь ты только мой, эти царапины – тому доказательство. Не могу успокоиться, прижимаю тебя еще и еще сильнее, горячо шепчу на ухо какие-то глупости. Не важно. Ты все равно не вспомнишь, тебе плевать. Горько усмехнувшись этой мысли, еще ожесточеннее вгоняю свою плоть в твое обессилевшее тело…
Миг. Одна секунда, что подобна вечности. Тьма расцветает невиданными красками, сердце восхищенно замирает… Сейчас, только в это мгновение, только я и ты – единое целое, весь мир замер, вслушиваясь в раздавшийся в унисон вскрик…
Без сил падаю на кровать, накрыв тебя своей рукой. Слизываю с другой что-то белое, морщусь от удовольствие. Рыжая макушка дрожит, отстраняясь от моего разгоряченного дыхания. Понимание того, что я натворил, приходит лишь теперь. Теряюсь, лицо искажается от гнева. Убираю руку, вскакиваю, начинаю нервно одеваться. Уйти… Пока не поздно, пока рыжий придурок не растрепал все по Ордену. Нарваться на какого-нибудь акуму четвертого уровня, чтобы от моего порочного тела остался лишь серый пепел, чтобы никогда не испытать на себе гнет этого позора…
Удивленно останавливаюсь. Что-то не пускает меня. Зацепился одеждой? Раздраженно оборачиваюсь.
Тонкая рука несмело, но крепко сжимает мое запястье. Малахитовая радужка предательски блестит, детский рот смешно приоткрыт. В недоумении замираю, вопросительно уставившись на рыжего.
- Юу, скажи. Это правда? – хрупкое личико смотрит серьезно, нахмурившись. Так и хочется прижать к себе, потрепать лохматый загривок… Мысленно даю себе пинка, холодно выдавливаю ответ:
- Что? – рыжик смущенно опускает голову.
- Ну… То, что ты говорил. Что ты..меня..э… - тонкие пальцы чуть разжимаются, нежно проводя по тыльной стороне ладони. Внезапно становится бесконечно тепло и радостно, и я, не выдержав, снова падаю на кровать, рассмеявшись. Прижимаю удивленную мордашку к себе, осторожно целую в лоб.
- Бака Усаги! Конечно, правда.
А ты глупо смеешься, раскинув руки в стороны, твоя по-детски наивная мордашка окончательно свыклась с моей рукой у тебя на талии. И все повторяется снова и снова – шумные выдохи, захлебывающиеся вдохи, сплевшиеся в безумном танце руки... Ты прижимаешься ко мне, но уже не от страха – просто заслоняешься мной от назойливых лучей утра, рвущихся нарушить наше уединение. Коварно улыбаюсь, стягивая твою бандану на игриво зажмурившийся глаз – утро подождет.
